Delirium tremens — алкогольный делирий, или, как его еще в народе ласково называют, «белочка» — является острым психическим расстройством, связанным с чрезмерным употреблением алкоголя.
Белая горячка является следствием «профессионального-увлечения спиртным, но возникает всегда только на трезвую голову, на 3-4 сутки после выхода из длительного запоя. Это самый частый вид связанных с алкоголем психических расстройств — на него приходится до 80% случаев.
Причиной белой горячки является токсическое поражение мозга. Подобные проблемы чаще всего возникают у мужчин, 7-10 лет систематически злоупотребляющих спиртным. Почему они возникают во время выхода из запоя? Потому что возникает абстиненция, своеобразная алкогольная «ломка». Иногда психоз может быть спровоцирован черепно-мозговой травмой или тяжелой инфекцией, перенесенной алкоголиком. Механизм все тот же — кислородное голодание мозга плюс отравление целым коктейлем токсинов.
На фоне возникающей в этот период острой абстиненции у больного появляются головные боли, рвота, нарушения речи и координации, дрожание конечностей, повышается температура. Вскоре к этим симптомам добавляется необъяснимое чувство подавленности и тревоги, переходящее временами в панический страх. Наступающая бессонница добавляет больному страданий. Вскоре он начинает слышать пугающие звуки и странную речь, к этому примешиваются зрительные галлюцинации: больной видит сцены из знакомых ему фильмов ужасов, насекомых, мелких животных, которые, как ему кажется, ползают по его телу, проникают в рот и уши.
Черти одолевают
Однако наиболее частыми персонажами болезненных видений людей, страдающих белой горячкой, являются черти. Еще в Киевской Руси бытовало выражение «допиться до чертиков». В хрониках Данилова монастыря XV века упоминается любопытный факт: несколько монахов после неумеренного употребления горячительных напитков принялись «гонять рогатых- по трапезной. По приказу настоятеля нарушители монастырского порядка были немедленно связаны и помещены в холодный подвал для перевоспитания.
Некоторые исследователи полагают, что Иван IV перенес ряд приступов белой горячки, во время которых самодержец, как уверяют придворные летописцы, «отбивался от чертей невидимых, яко от огня адского».
Столетиями черти были знакомы и западным любителям крепких напитков. Одна из английских легенд повествует о шуте короля Артура, который развлекал благородных рыцарей тем. что после многодневного застолья имел привычку бегать по комнатам замка и давить мохнатых и хвостатых тварей с козлиными рогами, которые путались у него под ногами…
«Черти пьяниц» фигурируют не только у народов, традиционно относящихся к христианской культуре. В частности, известно, что до прибытия в Америку европейцев индейские племена не знали алкоголя, но употребляли легкие наркогики, которые снимали стресс, способствовали расширению сознания и использовались во время проведения религиозных ритуалов. Употребление психотропных веществ растительного происхождения не давало пугающих видений, лишь вызывало красочные поверхностные сны на грани действительности. Однако после знакомства с традиционными европейскими спиртными напитками в обиход самых разных американских племен прочно вошло понятие «невидимый мохнатый дух», который одолевал ослабевших от неумеренных возлияний индейцев.
В тридцатые годы прошлого века советские врачи, массово прибывавшие в районы Крайнего Севера, были удивлены рассказами чучкей, эвенков, хантов и манси, перенесших приступы алкогольного психоза, о рогатых животных, донимавших их во время заболевания. К тому времени эти северные народы уже были знакомы с исконно русским напитком — водкой, на которую до революции десятилетиями обменивали у купцов пушнину. По описаниям пациентов, пугающие сущности были весьма похожи на традиционных чертей, хотя в языческом пантеоне северных народностей таких персонажей нет.
Внематериальные причины
Еще в 50-х годах прошлого века американский экстрасенс, химик по образованию, Ричард Флайм предположил, что пугающие видения алкоголиков во время приступов белой горячки имеют не столько патогенную, сколько внема-териальную природу. К этому выводу его подтолкнули труды средневековых западных богословов, а также индийские ведические трактаты, согласно которым те или иные человеческие пороки (к которым во все времена относилось и пьянство) формируются и поддерживаются определенным злым духом или демоном. Р. Флайм установил: несмотря на то, что каждый алкогольный напиток (виски, коньяк, вино, пиво и т.д.) имеет свою химическую формулу и оказывает строго определенное воздействие на организм, и в том числе на сознание человека, у всех сильно пьющих людей видения одинаковы.
К каждому из них хотя бы однажды приходили черти. Об этом он заявил во время интервью, данного в 1958 году Чикагской радиостанции. Тогда же Р. Флайм сообщил, что ему удалось заметить некие темные (в прямом смысле этого слова) сущности рядом с людьми, одержимыми приступами белой горячки, в то время как остальные, кто присутствовал при этом, ничего пугающего не наблюдали.
Уже в середине девяностых годов XX века челябинский психиатр Николай Правдин, открывший в себе после серьезной автомобильной аварии пара-психологические способности, на одной из конференций врачей-психиатров, проходившей в Екатеринбурге, выступил с докладом, в котором утверждал: алкоголь не только разрушает организм человека. Этиловый спирт, содержащийся в крепких напитках, несет в себе сильную отрицательную энергетику, которая истончает эфирное поле человека, ломает его структурную решетку.
Кроме этого алкоголь изменяет частоту электрических импульсов и, соответственно, колебаний в нервных клетках, что дает возможность человеческому глазу при определенных условиях видеть то, что в обычном состоянии тот воспринять не может. В частности — существ из параллельных миров, которые, будто вампиры, окружают пьяницу, лишенного защитного энергетического поля, и пожирают эманации его ментального и астрального тел…
История
«У моей бывшей одноклассницы Оли мать была больна шизофренией. Периодически ее забирали в психиатрическую клинику, подлечивали и отпускали домой. Потом Олину маму парализовало, и последние два года перед смертью она лежала дома, прикованная к постели. Ухаживала за ней Оля и Олина старшая сестра Лида, которая также жила в этой квартире вместе со своим мужем-алкоголиком, периодически напивавшемся до состояния белой горячки.
Однажды муж Лиды в очередной раз поймал «белочку» и вдруг забился в угол, и стал говорить, что из-под пола лезут люди, человек 40, и при этом один из них со свиным пятаком, а второй – с огненно-красной мордой. Говорил все это алкоголик шепотом, забившись в паническом страхе в узкую щель между холодильником и стеной на кухне.
В это самое время парализованная мать Оли и Лиды начала звать дочерей. Когда девушки вошли в ее комнату, та спросила, что делают в их квартире чужие люди, много, человек 30-40. А около ее кровати, показала мать («Да вот же они!») стоят двое: один со свиным пятаком и второй — с красной мордой.
Квартира у Ольги большая, трехкомнатная. Мать лежала в дальней комнате за закрытой дверью и слышать, что шепчет на кухне алкоголик-зять, никак не могла.»
Рассказ у гениального Владимира Набокова «Памяти Л.И.Шигаева» (тридцатые годы, Париж).
Его описание чертей самое яркое в мировой литературе. С удовольствием приведу отрывок из этого рассказа, речь в котором идет среди прочего и о видениях алкоголика. Сразу, правда, уточню: то, что это видения алкоголика, не делает их лежащими вне рамок паранормальных явлений. Почему-то галлюцинации больных людей никем не считаются аномальным явлением. Берусь доказать обратное.
«Длительным, упорным, одиноким пьянством я довел себя до пошлейших видений, а именно до самых что ни на есть русских галлюцинаций: я начал видеть чертей. Видел я их каждый вечер, как только выходил из дневной дремы, чтобы светом моей бедной лампы разогнать уже заливавшие нас сумерки. Да: отчетливее, чем вижу сейчас свою вечно дрожащую руку, я видел пресловутых пришлецов и под конец даже привык к их присутствию, благо они не очень лезли ко мне. Были они небольшие, но довольно жирные, величиной с раздобревшую жабу, мирные, вялые, чернокожие, в пупырках. Они больше ползали, чем ходили, но при всей своей напускной неуклюжести были неуловимы. Помнится, я купил собачью плетку, и как только их собралось достаточно на моем столе, попытался хорошенько вытянуть их — но они удивительно избежали удара: я опять плеткой… Один из них, ближайший, только замигал, криво зажмурился, как напряженный пес, которого угрозой хотят оторвать от какой-нибудь соблазнительной пакости; другие же, влача задние лапы, расползлись…
Но все они снова потихоньку собрались в кучу, пока я вытирал со стола пролитые чернила и поднимал павший ниц портрет. Вообще говоря, они водились гуще всего в окрестностях моего стола; являлись же откуда-то снизу и, не спеша, липкими животами шурша и чмокая, взбирались — с какими-то карикатурно-матросскими приемами — по ножкам стола, которые я пробовал мазать вазелином, но это ничуть не помогало, и только когда я, случалось, облюбую этакого аппетитного поганчика, сосредоточенно карабкающегося вверх, да хвачу плеткой или сапогом, он шлепался на пол с толстым жабьим звуком, а через минуту, глядь, уже добирался с другого угла, высунув от усердия фиолетовый язык, — и вот, перевалил и присоединился к товарищам.
Их было много, и сперва они казались мне все одинаковыми: черные, с одутловатыми, довольно впрочем добродушными, мордочками, они, группами по пяти, по шести, сидели на столе, на бумагах, на томе Пушкина — и равнодушно на меня поглядывали; иной почесывал себе ногой за ухом, жестко скребя длинным коготком, а потом замирал, забыв про ногу; иной дремал, неудобно налезши на соседа, который впрочем в долгу не оставался: взаимное невнимание пресмыкающихся, умеющих цепенеть в замысловатых положениях. Понемножку я начал их различать и, кажется, даже понадавал им имен соответственно сходству с моими знакомыми или разными животными. Были побольше и поменьше (хотя все вполне портативные), погаже и попристойнее, с волдырями, с опухолями и совершенно гладкие… Некоторые плевали друг в друга… Однажды они привели с собой новичка, альбиноса, то есть избела-пепельного, с глазами как кетовые икринки; он был очень сонный, кислый и постепенно уполз».
Не берусь судить, в какой степени данное Набоковым описание чертей опирается на пережитые им или каким-то его знакомым галлюцинации, но явно в основе этого описания нечто пережитое. Во всяком случае, примерно то же самое видели и видят миллионы алкоголиков, больных белой горячкой. Ошибается Набоков в одном: он называет эти «глюки» традиционно русскими, хотя чертей видят алкоголики не только России, и не только Белоруссии, Украины и других славянских стран, но и везде в Европе, Америке, Африке, Азии.
Западноевропейские гравюры средневековья изображают чертей, донимающих пьяниц. Это те же черти, что на рисунках современных больных белой горячкой и в клиниках России, и в клиниках США, и в клиниках Китая. Больному белой горячкой в подавляющем большинстве случаев являются черти. Это закон, это факт. И этот факт до сих пор наука никак не объясняла.Черт — существо фольклорное. И попало оно в фольклор (и в представления об аде) именно из галлюцинаций алкоголиков.
Одним, с характером покладистым, являются черти вялые, мелкие — как в описании Набокова. Другим, людям жестоким и агрессивным, являются черти двухметрового роста, жаждущие удушить, убить — от этих галлюцинаций такие алкоголики седеют за пару дней.
Во всех галлюцинациях черт одинаков (как функционирующий организм) и представляет собой помесь человека и козла. Странно, но медиков в клиниках не удивляет схожесть чертей в этих галлюцинациях. В СССР давали такое тому объяснение: мол, все читали Пушкина и видели иллюстрации к его сказке о Балде, отсюда у каждого алкоголика и появляется образ черта. На самом деле далеко не всякий алкоголик читал сказки Пушкина (в которых, замечу, про алкоголизм ничего не сказано), и уж вовсе нелепо такое предположение по отношению к алкоголикам XIX века, основная масса которых за свою жизнь вообще ни одной книги не видела.
Среди ученых было и мнение, что появление чертей , как главных персонажей галлюцинаций алкоголиков объясняется специфическим разрушающим влиянием алкоголизма на мозг. Наркоманы не видят чертей, им приходят «глюки» более масштабные. А в этом случае, как считали некоторые ученые, черти становились особой реакцией мозга на излишек алкоголя.
Это мнение кажется поверхностным, слишком общим. Опьянение вызывает не сам алкоголь, а его соединения, разные для разных алкогольных напитков. Алкогольное опьянение имеет совершенно разный характер при употреблении коньяка, водки, вина, пива, самогона и прочего. Все эти напитки имеют разную химическую формулу, отсюда и разное воздействие. Но черти являются всем: и тем, кто пьет коньяк, и тем, кто пьет самогон. Но больше смущает другое. Медики упустили или не придали значения главному различию между галлюцинациями наркоманов (ЛСД) и чертями больных белой горячкой. У первых галлюцинации по сути, сон сознания, они отключаются от реальности; этот сон, как и любой сон, индивидуален, у каждого свой и всегда новый. Они засыпают и спят. А вот у больных белой горячкой нет отрыва от реальности, они в полном сознании.
Но всегда и постоянно у каждого в реальность вклиниваются черти. Набоков, судя по его рассказу, писал свои вещи, смахивая со стола чертей. Но все остальное было абсолютно нормально, реально. По сути, белая горячка — это только одно: появление в быту чертей, которых, кроме алкоголика, не видит никто. Это загадка, нерешенная загадка. Наука тут молчит, так как сказать пока ничего не может, только собирает факты, хотя это специалистам страшно интересно, мне об этом они и говорили. Но вот в прессе, в обществе эта загадка никого не интересует. Слишком уж мерзки алкоголики, чтобы непредвзято изучать их галлюцинации. Поэтому для общества и для той его части, которая интересуется паранормальными феноменами, этой загадки как бы не существует. То есть тут некое табу.
Один на один алкоголиков с чертями оставляет и то обстоятельство, что они одиноки в своих видениях. Никто, кроме них, этих чертей не видит. Это, собственно, неудивительно, ибо у каждого свои черти, со своим характером, который, как нетрудно увидеть, является зеркальным отражением характера больного. Поэтому привидения охотно обсуждаются в прессе, но черти больных горячкой рассматриваются разве что в узкой медицинской периодике, да и то только с точки зрения борьбы с белой горячкой. О чертях алкоголиков никто не задумывается, хотя каждый не раз говаривал о себе «напился до чертиков». Не придавая значения сказанному. Думаю, эта фраза обретет иной смысл в устах говорящего, когда он сам увидит чертей. Сам я чертей не видел. Возможно, так «до чертиков» никогда и не напился. Но не я один обращал внимание на странное постоянство видений у всех больных белой горячкой.
В разное время предпринимались попытки сфотографировать или какими-то иными путями зафиксировать образы галлюцинаций. Не сна у наркоманов, а именно галлюцинаций больных белой горячкой. Фактически исследователи в разных странах пытались сфотографировать чертей. Все оказалось безуспешным.Но я не берусь утверждать, что это не удастся сделать с помощью технологий, появившихся в последние годы. К сожалению, подобные исследования по причине нелюбви общества к алкоголикам крайне редки, эпизодически. Эта статья, возможно, подтолкнет кого-то к новой попытке поймать чертей, хотя я в это слабо верю, но хочу надеяться.
Добавлю, если бы у меня были возможности, я непременно разработал бы новую программу таких исследований. А не ограничивался бы просто анализом аспектов проблемы. Однако прежде я бы постарался убедиться, что такая возможность снять чертей теоретически существует. Но если бы я пришел к выводу, что теоретически это сделать невозможно, то, естественно, в этом случае я бы оставил такие попытки.
Мы видели…
Врач-психиатр Геннадий Крохалев в начале 70-х годов попытался доказать, что галлюцинация может быть зафиксирована фотопленкой. В маске для подводного плавания он заменил стекло на фотоаппарат, надевал это устройство на испытуемого, направив объектив прямо в зрачок. Эти опыты он проводил как раз с больными белой горячкой. И у половины из них пленка якобы отчетливо фиксировала определенные образы. Но эти эксперименты не были приняты всерьез наукой. Фотографии, результаты опытов были отвергнуты.Крохалев исходил из той посылки, что создаваемые в мозге галлюцинации должны якобы неизбежно отражаться в своих сигналах в проводящих путях от глаза к мозгу и обратно. Поэтому, мол, можно сфотографировать галлюцинацию в зрачке глаза. Наука напрочь отвергает такую возможность. Если бы это было так, то к глазу каждого из нас во сне можно было бы приставить объектив видеокамеры и заснять сон. Потом, проснувшись, мы могли бы его снова просмотреть с друзьями — на экране домашнего телевизора. Все это абсолютно ненаучно. Зрачок не телевизор.
Неверен сам подход, возможно, и по другой причине. Да, видения алкоголиков индивидуальны. Но как я покажу ниже, «галлюцинации» часто бывают массовыми. Их механизм неясен, но ясно, что их генератор лежит ВНЕ мозга конкретного человека. А Крохалев именно там ошибочно искал чертей.Сразу хочу уточнить: смысл слова «галлюцинация» я тут вижу иным, чем его общепринятое значение. Пока условным. Очень условным. Ему более подошел бы уфологический термин «быстропротекающего неопознанного явления», пусть даже и гневаются уфологи. Это, скажу осторожно, некая в некоей степени короткая материализация мыслей. Мыслеформа, как это обтекаемо и неконкретно звучит у отечественных исследователей паранормального. Несколько весьма характерных случаев проявления подобных мыслеформ приводит журналист и писатель И.Б.Царева в книге «Эти загадочные животные» («Олимп Астрель», Москва, 2000). Автор книги, правда, намеренно не дает комментариев этим случаям, предоставляя это аналитикам. Но ценность книги в том, что в ней собраны сотни свидетельств простых людей, столкнувшихся с необъяснимым: это, главным образом, письма читателей.
«Тайны ХХ века» сентябрь 2012
