Это событие произошло более полувека назад, но средствам массовой информации оно стало известно относительно недавно…
11 февраля 1945 года в 2 часа 20 минут ночи дежурная медсестра Бостонского военного госпиталя выбежала в вестибюль и широко распахнула двери, услышав пронзительный вой примчавшейся «неотложки». Через минуту санитары вкатили в вестибюль приемного отделения носилки.
— Этого парня зовут Чарльз Джемисон, так и скажете врачам, — захлопывая дверь, произнес один из санитаров.
Поскольку пациент едва-едва дышал, то сестра отложила оформление документов на утро и немедленно связалась с бригадой реанимации. Прибывшие специалисты раздели и осмотрели Джемисона. На вид больному было около 45 лет, он пребывал в коме. Обнаруженные рваные раны на спине и ногах были воспалены и запущены; кроме того, таинственного пациента разбил паралич.
Врачи обратили внимание, что на обоих предплечьях Джемисона красовались одинаковые и очень искусно выполненные татуировки: на фоне соединенных сердец скрещивались американский и британский флаги.
Тем временем медсестра выскочила на улицу, чтобы расспросить санитаров, где взяли этого человека и куда делись его документы и вещи — карманы изодранного в клочья дешевого костюма больного были совершенно пусты. Однако машины и след простыл. Более того, через несколько дней выяснилось, что ни одна из городских служб «скорой помощи» не направляла в госпиталь в тот день ни одного больного!
Лечение лечением, но выяснить личность едва живого человека было необходимо. Детективы полиции Бостона разослали отпечатки пальцев Джемисона в вооруженные силы, морской и торговый флот, ФБР. Полиция опросила всех до единого водителей «неотложек» и представила их фото медсестре, однако женщина не опознала ни одного из них.
Тем временем таинственный больной шел на поправку. Он вышел из комы, его отпустил немного паралич, раны хорошо заживали. Однако он молчал. И это молчание очень волновало врачей. Вот уже полгода он сидел в своей качалке и безмолвно глядел в окно…
15 июля завершилось полицейское расследование «дела Чарльза Джемисона», которое ничего не дало. Исходя из форменной одежды и татуировке на плечах был сделан один вывод — Джемисон являлся моряком.
Два года спустя сестра, зайдя в палату Джемисона, удивилась перемене его поведения. Впервые за это долгое время Джемисон счастливо улыбнулся ей и произнес слова: «Я просто не знаю!»
Узнав о разительной перемене, в палату к Джемисону прибыл сам начальник госпиталя доктор Оливер Уильяме. Не зная, как долго больной сможет разговаривать, доктор незамедлительно начал беседу, в ходе которой Джемисон стал рассуждать о невероятных вещах, вроде бы совершенно недоступных человеку его положения и образования. Так, он подробно рассказывал об Уильяме Глэдстоне (1809-1898) и Бэнджамине Дизраэли (1804-1881), как будто лично их знал, затем стал вспоминать о походах Наполеона Бонапарта, особенно детально описывая сражение 1805 года под Аустерлицем.
Вернувшись к себе, доктор Уильяме немедленно связался с главой Британской информационной службы сэром Элтоном Баркером и пригласил его к феноменальному больному.
Элтон Баркер уселся в кресле возле Джемисона и стал рассказывать ему о крупных морских битвах английского флота. Затем он вытащил из портфеля кучу рисунков и вручил их Джемисону. Тот внимательно принялся их рассматривать и вдруг кинул на кровать.
— Не смешите меня, сэр. Четыре рисунка с морскими нарукавными знаками ошибочны!
Джемисон был абсолютно прав! Баркер тут же сунул в руки моряку пачку фотографий британских баз и кораблей. Рассматривая их, Джемисон сохранял равнодушие, пока не наткнулся на фото Королевского Морского склада боеприпасов.
— Я здесь был! — закричал он. — Это в Лондоне, сэр! Морской склад!
— Чарльз, то, что ты говоришь, невозможно. Сколько тебе лет?
— Сорок девять.
— А снимок был сделан 60 лет назад…
Но Джемисон вдруг начал убедительно и с подробностями говорить о морской артиллерийской школе в Госпорте, существовавшей в 1850 году! Он описал руководство школы, помещения, учебные пособия. Слова моряка позднее полностью подтвердились, когда Баркер изучил соответствующие документы.
Затем он вручил Джемисону каталог боевых кораблей 1900 года издания. Найдя снимок линкора «Беллерофон», Джемисон заплакал и протянул книгу Баркеру.
— Я плавал на борту этого знаменитого корабля, — воскликнул моряк. — Я попал в его команду, когда «Беллерофон» только сошел со стапелей… Мы взяли боевой курс на Ютландию…
Доктор Уильяме был несказанно удивлен:
— Как, Чарльз, вы участвовали в сражении у Ютландии?..
— Да, сэр. Мы были в конвое.
Это была секретная миссия…
«Неужели он не знает, что Первая мировая война закончилась в 1918 году? Неужели он все еще в том времени, 30 лет назад?» — подумал Баркер.
Оба ученых продолжали расспрашивать моряка о линкоре и Ютландии, но тот был мрачен и едва цедил слова. Очевидно, как и другие моряки Британского флота, он стремился забыть о позоре, настигшем их 31 мая 1916 года у берегов Ютландии.
Как-то Баркер спросил Джемисона, что означают его татуировки.
— Сэр, скрещенные британский и американский флаги символизируют нашу военную дружбу. Этот знак имели все моряки на корабле «Катти Сарк»! Это был знаменитый парусный трехмачтовый клипер.
Разбирательство Баркера позволило навести самые тщательные справки о «Катти Сарк». Судно было спущено на воду в 1869 году в Шотландии и вместе с другими парусниками занималось перевозкой чая. Потом открылся Суэцкий канал, и уже даже самый быстрый клипер не мог соперничать с пароходами. Поэтому в 1872 году «Катти Сарк» был перенацелен на перевозки английской шерсти. Затем судно купила одна фирма в Лиссабоне.
Заметка в газете о таинственном моряке из Бостонского госпиталя привлекла внимание одного морского офицера, который ранее служил на транспорте «Леджен».
— Проверьте судовые документы этого транспорта! — сказал он Баркеру по телефону. — Мне кажется, я помню моряка с фамилией Джемисон.
Эксперты из американской Службы иммиграции обнаружили в документах странную запись. В ней говорилось, что Чарльза Вильямса Джемисона подобрали… в море! В список лиц, находившихся на борту транспорта, его внесли в Саутгемптоне 24 января 1945 года. «Леджен» прибыл в Бостон 9 февраля 1945 года.
Удивило экспертов то, что все записи в документе были отпечатаны на машинке, а данные, касающиеся Джемисона, написаны от руки чернилами. Когда разыскали бывшего капитана «Леджена», он тоже удивился, но ничего не смог пояснить. Это было против всех правил — писать от руки. Капитан был убежден, что запись сделали позже.
Официальная запись гласила, что Джемисон был военнопленным, подобранным в открытом море. Автор записи, однако, никак не пояснял, как Джемисон попал в море и как долго он пробыл в воде, пока его не подняли на корабль.
Доктор Уильяме показал Джемисону снимки «Леджена», но тот только равнодушно скользил по ним взглядом, ничего не говоря.
Пришедшая затем информация еще больше запутала дело. Доктор Уильяме запросил историю «Катти Сарк» в регистре Ллойда. Среди документов оказался рапорт о том, что 10 июля 1941 года немецкая подводная лодка «U-24» заметила трехмачтовое судно с надписью «Катти Сарк» и приказала ему лечь в дрейф. Вместо ответа клипер дал по лодке залп из восьми бортовых орудий. Через минуту торпеда, выпущенная фашистской субмариной, отправила парусник на дно. Экипаж подлодки вытащил одного матроса, барахтавшегося среди обломков, на борт. Им оказался моряк Чарльз Джемисон, которого привезли в порт и отправили в лагерь военнопленных в Бельгии.
Прошло еще несколько месяцев. Как-то доктор Уильяме говорил со своим пациентом. Вдруг Чарльз схватил блокнот и быстро написал слова «Хинемоа».
— Это еще одно судно, на котором ты служил?
Джемисон закивал головой:
— «Хинемоа» была грузовым судном, возившим нитраты из Чили в британские порты. Я был на борту, когда его потопила немецкая подлодка…
Файлы регистра Ллойда действительно хранили информацию о маленьком сухогрузе «Хинемоа», Судно пережило вторую мировую войну, но в 1945 году из-за сильного износа было отбуксировано в море и взорвано.
Чарльз Джемисон умер в 1975 году. Никто так и не смог понять, были ли его откровения плодом воспаленного воображения или же являлись реальным жизненным опытом человека, неведомым образом остановившего время…
